Газета
Предложить свою новость
Прямая линия
Борис Афанасьевич ДИТЯШЕВ родился в 1923 году в деревне Ротмистровка Черкасского района Киевской области. С Калугой изначально не был связан. Учился в Москве в школе № 310. Отсюда, из столицы, и был призван на фронт. Гвардии младший лейтенант, пилот 560-й отдельной авиаэскадрильи связи 11-й армии, он погиб 14 сентября 1943 года, в двадцать лет, когда шли бои за освобождение западных районов нашей области. Был похоронен неподалеку от деревни Холм Хвастовичского района, а затем перезахоронен на воинском мемориале в райцентре.
«Бить и побеждать»
Борис Дитяшев на фотографии кажется мальчиком. Он коротко острижен, по-военному, и это заметно, несмотря на то что на голове пилотка со звездой. Письмо он написал на тетрадных листах в клетку с двух сторон. Душа поэта – да, чувствуется, и дух лётчика тоже. И дух человека, влюбленного в жизнь, в родину, а еще – в ее прекрасное будущее. Без ненависти невозможно воевать, но и без веры в свою правоту тоже.«Я сейчас в Москве – дома, в командировке до 20-го. Завтра опять уезжаю на фронт – но уже с документом о своём лётном и общем образовании. Думаю, что попаду в авиацию. А как хочется летать!!!
Я бы жизнь отдал за то, чтобы каждый день этой войны драться в воздухе, бить и побеждать. А ведь я дьявольски люблю жизнь – люблю её сильно, не животным страхом смерти – нет! – я люблю жизнь мечтою будущего, когда на месте кладбищ городов с рядами торчащих на месте сгоревших разрушенных домов труб вырастут новые красавцы-города – новый Смоленск, новый Минск, новое Запорожье, Киев, Харьков и т.д., когда по-новому весело и счастливо заживут люди, заколосятся рожью и пшеницей поля, сейчас затоптанные гусеницами танков и сапогами вшивых фрицев.
Я люблю жизнь мечтою этого времени. Я люблю мечтать о том, как после войны мы соберёмся здесь, в Москве, в этой вот квартире и за рюмкой вина вспомним и «юность свою боевую» и «выпьем за наши дела, за нашу страну, за семью боевую, что фронту себя отдала».
Митяйка женится, а я уже женат – будем жить одной тройной семьёй – дружной, счастливой. У нас будут дети, а у вас внучки и внучата, они наполнят квартиру шумом, гамом, смехом, плачем – словом, молодой жизнью, которая будет жить после нас с вами, дорогие папочка и мамочка, жизнью, которая украсит вашу старость, как и нашу зрелость.
Я мечтаю об этой жизни, но я даю себе ясный отчёт о том, что представляет из себя эта война, и поэтому считаю не лишним написать завещание. Пусть оно не заверено у юриста и т.д., но я уверен, что оно будет выполнено вами, тем более что я могу завещать лишь «духовные ценности», а отнюдь не материальные, которых у меня нет.
1. Все дневники, все записи, черновики стихов и поэм, черновик повести «Путь» – словом, весь «продукт моего недодуманного мышления» собрать вместе, а он почти собран у Шуры Спиряковой-Дитяшевой, если она его не растеряла или не бросила, хорошо запаковать и «хранить в сухом и прохладном месте» до тех пор, пока какой-либо из потомков рода Дитяшевых (а таковые потомки должны быть) не окажется настолько одарённым писателем, что сможет на основе этих материалов написать повесть о жизни одного из своих косвенных предков. Если нет – «пусть ведают потомки православных земли своей минувшую судьбу» в преломлении личности в общем, которое они будут знать по истории своей родины, как она велика. Это известно будет только им, да их потомкам.
2. Если я погибну, прошу вас дать возможность Шуре кончить институт, помочь ей в этом в рамках максимально возможного.
3. Замуж разрешаю ей выйти не раньше чем через год после получения (или даже без этого получения) извещения о моей смерти. Пусть больше читает, пробует писать стихи и прозу – ей легче было бы написать повесть о моей жизни, но раньше, чем она кончит среднюю школу, пусть лучше не берётся, несмотря на то что у ней есть кое-какие литературные способности. Пусть только больше критикует сама себя, ищет недостатки своих произведений, если они у ней будут (в чём не стоит сомневаться), а не восхищается написанным.
4. Знайте, что у меня была душа поэта и дух лётчика. Писатель-прозаик из меня вряд ли вышел – может быть только под старость лет – когда появилось стремление к усидчивости, покою, но поэт из меня вышел бы наверняка и довольно скоро. У меня было горячее сердце и холодный рассудок человека, рано узнавшего, что такое жизнь. Я любил мечтать много… и большей частью попусту. Но мечты красят жизнь, зовут вперёд и вперёд, да и вообще мечтать о приятном чертовски приятно.
Было время, когда я был злым, упорным, вредным взбалмошным мальчишкой, до бесконечности, казалось, влюблённым в себя, но и тогда душа у меня была всё та же – ищущая нового, светлого или более светлого, лучшего.
Вот и, кажется, всё. Целую вас всех крепко, крепко.
Б.А. Дитяшев».
Давайте задумаемся
Некоторые подробности о судьбе лётчика сумел установить поисковик Александр Соколов.В мае 1942 года Борис Дитяшев приехал в Москву и никого не застал дома. Тогда, чтобы стать лётчиком, ему нужно было забрать документы, аттестат об окончании десяти классов. Отец и мать, медики, были отправлены на Дальний Восток, брат Дмитрий (Митяйка) воевал на фронте. Письмо он написал и оставил дома. Он был женат, но детей у него еще не было… Окончив лётную школу, Дитяшев летал на У-2, самолёт использовался в качестве лёгкого ночного бомбардировщика. Потом его перевели в отдельную авиаэскадрилью связи, летал на том же У-2.
Письма хранились в школе деревни Холм. Предположительно, их могла передать мама Дитяшева, приехав на место гибели. Школы сейчас нет. Там знали только, что это написал сбитый здесь летчик. Александр Соколов сумел отыскать родственников. Следы жены Шуры теряются после 1945 года.
Прошли годы. Семьдесят с лишним лет…
Я думаю о том, что было, если б погибшие в боях за Родину вдруг пришли к нам, такие же молодые, какими уходили воевать, такие же сильные и влюбленные в жизнь. Ведь не скажешь, что подобное письмо написал малодушный человек. У него была мечта. Тот образ будущего, без которого жизнь теряет смысл, – созидательного будущего, когда всё разрушенное будет восстановлено и для человеческой отчуждённости не останется места. Будущего, в котором каждый человек сможет обрести самого себя. Во всяком случае для этого появятся все возможности…
Что они, эти двадцатилетние ребята, сказали бы нам? И что мы, оглядываясь вокруг, оценивая всё произошедшее в стране в последние десятилетия, им бы ответили?
Мне кажется, что жизнь движется и созидается вот такими людьми с «душой поэта и духом летчика», у которых есть цель, и ради нее они способны отречься от себя, идти вперед.
