В Мятлеве под бомбёжкой

    Немцам нужно было обязательно вывести из строя железнодорожный узел в Мятлеве. Через него постоянно шли эшелоны с техникой и людьми. когда началась война, Евгении БУРЦЕВОЙ было двенадцать. Она тогда вместе с мамой, двумя сестрами и братом жила в Мятлеве и навсегда запомнила эти бомбежки. Сейчас она живет в Калуге. Медсестра по профессии, она около двадцати лет проработала в детском садике «Колокольчик». 

    – Улица наша называлась площадь Свободы, – вспоминает Евгения Иосифовна. – Она была неподалеку от железной дороги и леса, шла полукругом. Рядом стояла очень красивая церковь. Мы, дети, играли на площади в лапту и городки, в мячик. Так вот, лето, начало войны, нас много, играем. Летит самолет. От него что-то отделяется, падает на нас… Кто-то крикнул: подарок летит! Бежим навстречу, но тут откуда-то – незнакомый мужчина: «Ложись!» Догнал нас и рывком стал швырять на землю. Раздался взрыв. Бомба упала на соседней улице, угодила в сарай, убила корову…
  
    Вот таким ей запомнилось начало войны. Эшелоны продолжали идти один за другим через станцию, самолеты продолжали ее бомбить. Опасаясь налетов, машинисты отгоняли состав в лес, лишь бы подальше от поселка.

    – Приходилось прятаться в подвал, – рассказывает Евгения Иосифовна, – или в лес. Он был совсем рядом, за усадьбой. Нас четверо детей: мне двенадцать, сестре десять, брату восемь, другой сестренке четыре годика. Наступил сентябрь. Школу разбомбили. Вместе с учительницей мы ходили учиться в соседнюю деревню через лес, где был временный аэродром. Однажды возвращаемся из школы, а дорогу перекрыли военные и не пускают: немцы бомбят станцию. Страшно. Всю ночь мы провели в окопах возле аэродрома. А утром, когда пришли в поселок, не узнали его. Всё черным-черно! Подошли с сестрой к дому – стекла в окнах выбиты, веранда разрушена... Плачем. Соседи подсказали, где найти маму… Говорили, что в тот день немцы бомбили эшелон со снарядами для «катюш», но машинист отогнал его в лес, что взрывом ящики могло отбросить на километр… В другой день во время бомбежки погибли около семидесяти красноармейцев, их всех похоронили в братской могиле на нашей улице. Вечная им память.

    Маленькая Женя вместе с мамой ходила копать противотанковые рвы. Перчаток не было. Девочке давали лопату полегче. Это мало помогало, из ладоней все равно сочилась кровь. А еще всем классом школьники ходили за четыре километра на поле, чтобы полоть турнепс. О каких-то нормативах времени, сколько должны работать несовершеннолетние, никто тогда не думал. Пололи с утра и до темна.

    – Когда пришли немцы, мама собрала нас всех вместе, и мы вдоль железной дороги ушли в деревню Копоня. Это пять километров по лесу. Немцы там не жили. Деревня была окружена лесом, и они боялись партизан. А партизаны в этих местах были. Тётин дом был крайним и стоял у самого леса. Партизаны иногда приходили к ней ночью… Наведывались и немцы – днем. Забирали у жителей кур, молоко…

    Фашисты пробыли в Мятлеве примерно три месяца и во время отступления согнали всех в дом лесника, стоявший в лесу. Закрыли. Деревню подожгли. Запертым жителям удалось выбраться. Копоня пылала.

    – Нас, детей, мама с тетей посадили в землянку, в погреб, носили нам угли в железном ведре, чтобы мы согрелись. Один дом остался цел, и все ночевали в нем… Прошло двое суток. На третий день видим: идут наши разведчики на лыжах, семь человек, в валенках и полушубках, ведут раненого. Мы обрадовались, люди кричали ура! Мама у них спросила, нет ли немцев в Мятлеве. Ей ответили, нет... И мы пошли тогда домой. Усталые, голодные, но живые.

    Как и многие фронтовики, старший брат Евгении Иосифовны не любил рассказывать о войне: «Не надо вам этого знать». Его звали Казимир, у семьи были польские корни. Казимир Любиян служил в Бресте в пограничных войсках. Оставался месяц до конца службы, но тут – война. Казимир попал в окружение, однако сумел выйти к своим и вытащить на себе раненого офицера. Он прошел всю войну до самого Берлина. И всегда удивлялся, каким чудом остался жив: каска пробита, но голова цела…

    Однажды на войне с ним произошел вот какой случай. Нужно было взять высоту, переходившую из рук в руки. Немцам удалось отбить атаку, они снова заняли ее и раненых добивали штыками. Казимир притворился мертвым, лежа в небольшом окопе. Повезло-то ему повезло, немцы прошли мимо, но надо уползти к своим, они отошли к лесу. А как? Вдруг среди белого дня ни с того ни с сего поднялся туман, который помог остаться незамеченным. Чем это объяснить? Какое-то чудо, судьба…

    В конце войны Казимир Иосифович Любиян был контужен, демобилизовался в 1946-м. Вернувшись в Мятлево, работал в здешнем профессиональном училище, которое готовило водителей, слесарей по ремонту автомобилей и машинистов сельскохозяйственного производства. Умер он обидно рано, в 62 года.

    На братской могиле в Мятлеве в 1990 году был установлен памятник – солдат с непокрытой головой, с каской в правой руке и плащ-накидкой, спадающей до земли. В 1950–1960-х годах сюда были перенесены останки из одиночных и небольших братских могил, которые находились в деревнях Кононово, Фотьяново, Юдино. Рядом с каменным воином в Мятлеве установлены доски с фамилиями и обычной надписью «Вечная память павшим». Она, эта память, призывает беречь главное чудо на земле и, наверное, во всей вселенной – жизнь.

Фото из архива Евгении Бурцевой и открытых источников.