Рождённый в СССР

– Если бы мы их не сожгли, мы бы потеряли страну, – прозвучало на совещании в Одессе после страшных событий в Доме профсоюзов. 

 – А зачем нам такая страна, ради которой надо сжигать людей? – возразил Захар. 

 – Не нравится – можете писать рапорт, – прозвучало в ответ. К тому времени рапорт уже был написан, а жена с ребенком находились в России: успешный офицер с двумя высшими образованиями понял, что с Украиной, предавшей память предков, ему не по пути.

Портрет на стене

– Родился в городе Бердянске Запорожской области Украинской Советской Социалистической Республики в 1980 году, – отвечает Захар на вопрос о месте рождения, и в этом ответе – все его убеждения, его идеология. – Потом пришли 90-е, и почему-то Украина и Россия стали двумя разными государствами.
Впрочем, там, на юго-востоке Украины, никто этого особо и не заметил: люди продолжали писать, говорить и даже вести документацию на русском. Жизнь текла своим чередом: Захар занимался самбо, окончил школу, затем – Бердянское медучилище, получив специальность фельдшера.
– Окончил с отличием, медицина мне очень нравилась, я хотел учиться дальше, – вспоминает Захар. – Но тогда, в конце 90-х, чтобы поступить в любой вуз на территории Украины, надо было иметь деньги. А их в нашей семье было немного.
Потом была армия, о которой Захар мечтал, – большая редкость для 90-х прошлого века. Каждые три месяца он атаковал военкомат с просьбой забрать его в погранвойска.
Желание было родом из детства.
– В комнате моего дедушки, который прошел всю вой-ну, рядом с его фотографией висел портрет молодого человека, – рассказывает Захар. – Просто портрет, без каких-либо траурных знаков.
«Это мой лучший друг. Он был пограничником, погиб на белорусской границе в первые часы войны», – ответил дед на вопрос мальчишки. Имени и фамилии героя память не сохранила – остался лишь образ человека, который погиб за Родину, выполняя свой долг.
В погранвойсках служил и отец Захара, так что горячее желание служить действительно было в генах. Ну а военные фильмы, в частности «Государственная граница», лишь подогрели это желание. Так в 1999-м он стал бойцом спецназа внутренних войск Украины.

Раскол

– Собственно, только там я столкнулся с документацией на украинском языке, – замечает Захар Дьячков. – Но в остальном все было на русском. Приказы на русском языке, постсоветские офицеры из дивизии Дзержинского и Новосибирского училища... Российские внутренние войска приезжали к нам в Петровцы, словом, никакого разделения не ощущалось. Напротив, было чувство единения. Когда началась вторая чеченская кампания, мы были уверены, что нас пошлют на помощь российским войскам: готовились, сами экипировались, что в то время было нелегко. Но нас не послали.
Службу Захар закончил старшим сержантом. Вернулся в Бердянск, поступил в батальон внутренних
войск, получил звание старшины, потом был назначен фельдшером батальона уже в чине прапорщика... Словом, все было хорошо: свой кабинет, медсанчасть и пр. Для Бердянска 2001 года сложно мечтать о большем. Параллельно службе получил высшее образование в Бердянском педагогическом.
– В конце 2002 года знакомый, уже служивший в Киеве, предложил перевестись туда, – вспоминает Захар. – Я и сам чувствовал, что хочу роста в профессиональном плане. Подал рапорт.
На оформление ушло больше года,и в Киев на должность старшины патрульной роты внутренних войск Захар Дьячков попал в июне 2004-го.
– Аккурат перед первым «майданом», в результате которого к власти пришел Ющенко, – усмехается он. – И началось...
По роду деятельности Захару пришлось быть в самой гуще событий, что позволило наблюдать и анализировать. Он видел, как спекулировали словом «голодомор», как начали превозносить бандеровцев, возводя бандитов и преступников в ранг героев и приравнивая их к ветеранам, как началось насаждение заграничных НКО, которые постепенно просачивались во все структуры, включая силовые.
Позже, получая юридическое образование в академии внутренних дел, он вживую увидел, как в ходе обучения смещается вектор и подменяются понятия. Но это были лишь первые звоночки.
– Они ориентировались в основном на молодежь, которая не обладает еще критическим мышлением, зато обладает духом бунтарства – и все это поощрялось, – отмечает Захар.
В 2013-м Дьячков занял должность заместителя начальника штаба полка внутренних войск Одессы.
А потом были выступления на площади Независимости в Киеве, куда отправили и их полк, второе декабря, когда солдат в Киеве давили бульдозером и били цепями... Обо всем этом Захар может рассказать подробно: он был в самой гуще событий. Видел, как манипулируют людьми, как подстрекают толпу, как используют и подставляют солдат.
Точкой невозврата стали события в Одессе, где он нес службу, и радостная подготовка бывших сослуживцев к АТО. Из всех офицеров, которых было около шестидесяти, рапорт на увольнение подали только двое: Захар Дьячков и командир взвода.
– Просто взять и уехать не хотел: это могло грозить преследованием за дезертирство или уклонение от службы, запросом на экстрадицию, – поясняет он. – Процесс несколько затянулся, но в ноябре 2014-го я уже ехал в Брянскую область к жене и сыну.

Снова в бой

В профессиональном плане все пришлось начинать с нуля. Захар работал мастером Центра трудовой адаптации осужденных, реализовал два рабочих проекта. Затем восстановил диплом фельдшера и перебрался в Москву, чтобы заработать на квартиру. И... вновь попал в гущу событий: началась пандемия, во время которой он выезжал к заболевшим в составе бригады оказания медпомощи на дому.
А когда пандемия сошла на нет, ему предложили возглавить одну из строительных компаний Москвы: опыт и знания позволяли. Словом, к началу 2022-го все вновь складывалось вполне успешно: хорошая должность, двое детей, своя квартира в Калуге. С нашим городом супруги познакомились проездом и здесь решили осесть.
Ну а потом наступил февраль.
– В военкомате я был уже 7 марта, со всеми документами, – рассказывает Захар. – Разумеется, не взяли: мое прошлое им показалось подозрительным.
Оставалось лишь следить за тем, что происходит, переживать за страну, в которой родился и вырос. Пытаться помочь по мере сил гуманитаркой. И искать возможность попасть на фронт – бороться с тем режимом, от которого уехал. В интернете ему попалась информация о том, что указом властей Запорожской области сформирован добровольческий батальон имени Павла Судоплатова, куда Захар и отправил запрос...
– Медик? Будешь начальником медслужбы? – встретили его в батальоне.
– Скажете – буду.

90 процентов быта

– Собственно, что такое медслужба батальона: я, еще один фельдшер и ящик с медикаментами, – усмехается Захар, вспоминая, как вечером расчертил на коленке подобие штатного расписания и как в ночь на 5 февраля 2023 года уже был на линии боевого соприкосновения.
– И началось: заготовка дров, поиск и оборудование «пунктов временной дислокации» в разных подвалах, их оснащение запасами воды и еды, обустройство печки, словом, бытовизм, – рассказывает Захар Дьячков. – Война – это ведь 90 процентов быта. Причем быт специфический. Для человека, привыкшего к благам цивилизации, все перечеркнуть: сон на полу, на бетоне, проживание в каких-то подвалах и пр. Тогда я пожалел, что никогда даже не думал расспросить об этом своего деда. Я спрашивал о боях и сражениях, потому что и представление о войне было как о непрерывной череде сражений со взрывами, атаками, криками ура. Мне в голову не приходило задать совсем простые вопросы: как и чем копали, на чем готовили, чем питались, в чем воду носили... Это сейчас есть пятилитровки, рюкзаки, влажные салфетки и новейшее термобелье. А тогда? Хлопковое белье, которое не сохнет, ватники, портянки...
Впрочем, никакое снаряжение не поможет без веры в победу, говорит Захар. И цитирует рапорт фашистского разведчика, составленный в самый разгар битвы за Сталинград в декабре 1942 года: «Отмечаю увеличение количества побритых солдат на позиции, что говорит о подъеме морального состояния армии».
– Я прочитал это лет десять назад, и меня это так зацепило, что ни о какой бороде, даже тактической, я никогда не помышлял, – усмехается боец. – Насколько сложно было бриться в Сталинграде в те времена, представляете? Поэтому я никогда не говорил: «Пойду побреюсь». Я говорил: «Пойду подготовлю себя к победе».
Ну а во время военных действий, которые составляют «всего» десять процентов, обязанностью медслужбы была эвакуация раненых.
– Это всегда на открытой местности, – спокойно рассказывает Захар. – По «открытке» выдвигаешься на позицию, так же возвращаешься. А враг тоже не дремлет: за эвакуацией охотятся, убить эвакуационную группу – особый «шик». Иногда давали спокойно зайти, забрать раненых, а потом накрывали огнем. При этом на этапе эвакуации не умер ни один человек.
Захар вспоминает бойца, скончавшегося после эвакуации в московском госпитале им. Вишневского.
– Это был подрыв, мина МОН 50, очень страшная. После ранения он держался лучше всех: всем наложил жгуты, всех обезболил – и закурил. Никто не мог подумать, что через два дня его не станет, – с горечью говорит он.
Погиб и фельдшер, с которым работал Дьячков. Сам же Захар вернулся домой через год, отслужив два контракта.
– Я понял, что нужен своей семье. Я благодарен жене за то, что она ни разу не упрекнула меня, не пожаловалась, не дала усомниться в правильности моего выбора. Надеюсь, что и для сыновей моя служба стала примером того, что отстаивать свои ценности надо не на диване перед телевизором, а там, где ты нужен своей стране в самое трудное для нее время.

Третье поколение

Захар стал третьим мужчиной в семье, отслужившим во внутренних войсках. На границе служил его отец, а дед по материнской линии, Василий Алексеевич МОРОЗ, отдал срочной службе 10 лет: с 1939 по 1949 год.


Он начал ее в войсках НКВД с охраны особо важных объектов. Потом была Финская кампания, после которой войскам было приказано совершать регулярные полевые выходы с практическими занятиями по боевой подготовке, которые проводились по нескольку дней. Известием о начале войны их встретили в части после одного из таких выходов.
Часть привели в боевую готовность, а через месяц выдвинули в Москву...
Воевали и его предки по линии отца: родной брат его бабушки, дядя Ваня, был пулеметчиком и погиб в первом же бою недалеко от Мелитополя.
 – В 2023 году при оборудовании одной из позиций мы нашли останки красноармейца, – рассказывает Захар Дьячков. – Приближался бой, поэтому мы прикрыли его брезентом. И уже когда стихло, вызвали специалистов.
Никаких опознавательных знаков при найденном бойце не оказалось. Но Захар верит, что находка не случайна: будто послание от тех, кто защищал эту землю в далеком 1941-м.
В 2023-м по дороге из Мелитополя в Бердянск Захар заехал на кладбище.
 – Тогда, стоя у могилы деда, я подумал, что ему не стыдно за меня: я, как и он, не предал свою страну и свои убеждения, – говорит боец.

Наталья ЛУГОВАЯ
Фото из архива Захара Дьячкова