Жажда жизни

3 октября 2023 года. Тяжелое дыхание, тяжелые шаги. Земля нашпигована минами, неразорвавшимися гранатами, «лепестками». Группе эвакуации с раненым на носилках надо преодолеть больше двух с половиной километров «открытки». Прикрывать вышли бойцы с РЭБ. Вдруг небо зазвучало – «неподдающийся» вражеский коптер. – Друг, мы тебя возле кустов оставим. Спрячься, – сказали раненому. Человек в окровавленных бинтах приподнялся, встал и зашел в спасительную сень… Когда опасность миновала, группа забрала его и продолжила путь. Почти пришли к месту, где их ждала бронетехника. Он потерял много крови, свет перед глазами сужался... – Господи, я никогда у тебя ничего не просил. Господи, дай мне с душевным спокойствием встретить все, что принесет мне наступающий день. Дай мне всецело предаться воле Твоей Святой… – прошептал боец молитву Оптинских старцев и закрыл глаза.

Дорога из Оптиной

Константин Ампилогов полтора года служил в Оптиной пустыни охранником. Ездил на дежурства из Сосенского. Хоть семья его из староверов, на работу в обитель молодого человека приняли. Устроился сразу, как только из армии пришел. Сейчас то время считает в своей жизни особым – особый дух, особое место и люди.
– Я на спецоперации убедился, что кроме Бога надеяться не на кого. В окопах неверующих нет. Когда человек попадает под обстрел, он автоматически становится верующим. Тут надеяться на удачу странно, на деньги – смешно, – считает Константин.
Девять лет назад он искал себя, приложение своей кипучей энергии. Поступил в Орловский государственный университет в Институт приборостроения, автоматизации и информационных технологий. Параллельно открыл свое дело – занялся натяжными потолками. Все пошло настолько успешно, что стало мешать учебе. В итоге ушел с четвертого курса. А вот со спортом никогда не расставался. В школе успевал в футбол играть, водным туризмом заниматься и на дополнительные занятия по физике и математике ходить. Потом были славяно-горицкая борьба, настольный теннис, штурмовой бой, пауэрлифтинг. В 2013 году по пауэрлифтингу стал абсолютным чемпионом области.
На СВО вместе с лучшим другом они собирались еще в мае 2022 года. Хотели пойти через частную военную компанию, но не вышло. А 22 сентября в дверь позвонили: «Младший сержант Ампилогов? Распишитесь». Он получил повестку о мобилизации.
– Я прекрасно понимал – раз началась мобилизация, значит, все очень серьезно, значит, Родина в нас нуждается. Срочную службу служил в войсках специального назначения, но особых навыков ведения боевых действий у меня не было. Только желание жить, – сказал Константин Ампилогов.

Запах пороха

Положенные недели подготовки, и мобилизованных отправили к местам дислокации. Три дня ехали поездом с пересадками. Кнопочный телефон и радиостанция для связи только у командира. Пороха новобранцы понюхали в прямом смысле слова, когда на броне их везли на позиции.
– Мы видели, как с нашей стороны работали «Солнцепеки». В небе летали дроны, вокруг все грохотало, сверкало, воздух был пропитан запахом пороха. На обочинах сгоревшая техника. Мы почувствовали, что попали не на сборы, а на реальные боевые действия. Пришло четкое понимание – мы на войне, – вспоминает Константин.
Их мотострелковое подразделение командировали в танковый полк на Сватовское направление, на третью линию обороны, прикрывать артиллерийские расчеты. Через девять месяцев они с другом собрались подписать контракт и пойти в штурмовики. Решили – наше место на «передке». Тогда представители бригады попали под артобстрел и до них не доехали, а через неделю подразделение расформировали, но от идеи своей бойцы не отказались и попросились в «Шторм Z».
– Когда мы сказали полковнику, что пойдем в «Шторм», он выразительно покрутил пальцем у виска и вздохнул: «Ребята, ну, вы конченные. Дай Бог вам здоровья!» – улыбнулся Константин Ампилогов.
Поясним, специальные подразделения «Шторм Z» и «Шторм V» входили в состав действующих на фронте воинских частей. На спецоперации они, как правило, выполняли самые сложные, самые рискованные задачи. Там служило немало экс-заключенных, добровольно ушедших на СВО. Мобилизованных отправляли в «Шторм» только по собственному желанию.
О своем решении Константин сообщил домой. На следующий день мама Нина Михайловна приехала к нему в Сватово, привезла домашних разносолов. Он угощал сослуживцев, а те удивлялись мужеству женщины – это в семи километрах от линии боевого соприкосновения.

Девятибалльный «Шторм»

– Мы с другом прибыли в «Шторм», пошли со всеми знакомиться. Одному руки протягиваем, представляемся, а он отвечает: «Ребята, познакомимся с вами после первого штурмового выхода». Стало ясно – дальше будет еще жестче, еще жарче, – продолжил Константин.
Через несколько дней был его первый штурм. Пошли они с другом, 27 бывших заключенных и командир. Врага из посадок выбили. Обратно вернулись три человека – Константин с другом и еще один боец.
– Если честно, первый раз, стреляя в противника, я не нажал на курок. Мне дали прикладом по каске. Увидел в метре погибших моих товарищей. Значит, я могу быть следующим. Меня не пожалеют. И выстрелил, – признался Константин.
Перед каждым заданием им говорили прямо: «Вы едете туда, откуда, возможно, не вернетесь». Все было подчинено выполнению боевой задачи. Опытный боец, еще в первой бригаде «Вагнера» служивший, объяснял, что штурмовать вражеские позиции лучше налегке – у тебя есть силы воевать, а не тащить на себе бронежилет, каску, боекомплект, воду и т.д. Со всем этим, спрыгнув с БМП, преодолеть бегом стометровку, стреляя то с колена, то лежа, то стоя, не хватит сил, каким бы подготовленным спортсменом ты ни был. Сам он даже без каски на штурмы ходил.
– В нашей штурмовой пятерке никто не разворачивался назад. Попав под обстрел, мы понимали, что надо идти вперед. Там все происходит на инстинктах, на адреналине. Я знал, что меня ждет мама, что я хочу вернуться домой. И это помогало, – сказал Константин Ампилогов.
Лесополоса была завалена трупами и вражеских, и наших бойцов. Вэсэушники забрасывали позиции гранатами с дронов. Семи штурмовикам из «Шторма» была поставлена задача удержать дорогу и перерезать противнику снабжение. Когда в небе зажужжал очередной коптер, Константин с товарищем сели в окоп. Сверху прямо на них полетели гранаты…
– Я увидел пластину от нашего бронежилета «Ратник». Схватил ее и прикрыл нас. Граната упала прямо на эту пластину и скатилась в траву. Мы с товарищем отделались легкими ранениями. Я бы в жизни до этого не додумался. Все приходит с боевым опытом. Было ясно, что от нас не отстанут и будут добивать. Заплутав, мы зашли в брошенный вражеский опорник, потом на поле, а оно как будто сеном припорошено. Говорю: «Только с тропинки не сворачивай – вдруг мины!» Когда вышли к своим, нам сказали: «Дураки, там было заминировано!» Это было настоящее чудо, – рассказывает Константин Ампилогов.

Мир через FPV-очки

В «летуны» он попал волей случая. От отпуска по ранению отказался, и их с товарищем оставили на ПВД (пункте временной дислокации).
Увидев бойцов в десантных тельняшках, подошел командир разведроты, предложил перейти к ним. «В разведку? Почему бы и нет», – переглянулись друзья. Вначале были разведчиками-гранатометчиками, а потом стали операторами БПЛА. Отправили новоиспеченных дроноводов практически на те же позиции, которые они недавно штурмовали. Надо было корректировать огонь минометной батареи. В расчете двое – один за пультом коптера, другой за электронной картой.
– Со стороны кажется просто, а на деле вести корректировку – искусство. Счет идет на доли секунды. Враг на месте не стоит. Надо успеть передать точные координаты командованию. В операторы БПЛА я попал в тот момент, когда у противника был перевес в дронах, лучше работала РЭБ. Сейчас мы переломили эту ситуацию, а тогда их операторы были в полной безопасности, а мы могли попасть под обстрел, сброс. Было тяжело поднять «птичку», забрать ее, не дать себя обнаружить. Все прекрасно понимали, что дроноводы для противника – первая цель. Они за нами охотились, – объясняет Константин Ампилогов.

Чёрный «колокольчик»

Видимо, расположение наших «летунов» срисовал вражеский дрон-разведчик. 3 октября в 7 часов утра начался обстрел. Их закидали кассетными боеприпасами. Черный патрон, похожий на колокольчик, взорвался в полуметре от Константина.
– Меня контузило. Как в немом кино, вижу – кровь, нижняя челюсть у меня в руке, зубы вылетели, кумулятивной струей обожгло ногу. К счастью, она ударила вниз, иначе мы просто сгорели бы заживо. Смотрю на напарника – у него из головы бьет кровь, он стал кричать. Меня обжигает боль, я понимаю, что весь переломан. Три группы эвакуации спасли нам жизнь. Они смогли быстро доставить нас в госпиталь. Помню, как ребята тащили нас на носилках, как я молился… Вышел из комы в Москве через 11 дней. Рука, ноги в гипсе, весь разрезанный, в трубках, рот шинирован… Мне дали лист бумаги. Я смог написать номер телефона мамы и спасибо врачу. Тот ответил: «Спасибо скажешь, когда выпишешься». Майору Попову, хирургу, который взялся меня оперировать, я очень благодарен. Никто не ожидал, что я выживу, – говорит он.
Перед выходом на те позиции он предупредил родных – если через два дня не вый-ду на связь, значит, со мной что-то случилось. Через несколько дней сослуживцы сообщили маме и отчиму, что он в госпитале. А вэсэушникам его товарищи отправили ответку – снаряды с надписью «За Костяна!».
– Было очень тяжело принять себя таким, каким я стал. Первый раз не смог сам встать. Мне помогали солдаты-срочники, работавшие в госпитале. Но я говорил себе: «Костик, что ты плачешь! Есть такое слово – «надо»!» Я разрабатывал ноги. Каждый вечер клал на стену кисть неработающей руки и разминал пальцы, пытаясь растянуть связки. Спорт мне помогал. Жить хотелось, – поделился Константин.

Уральские корни

  На фронтах Великой Отечественной войны погиб прадед Константина Ампилогова по материнской линии Миней Зиновьевич Сальников. Родился он в 1899 году. Жил в Пермской губернии, в Еловском уезде, в деревне Мичура. Был он из старообрядцев. С конца XVII и в XVIII веках в этих краях селились сторонники старой веры. До 1905 года общины были под строгим контролем властей. Потом Николай II принял законодательные акты, уравнивавшие в правах старообрядцев с другими жителями империи. Когда к власти пришли большевики, гонениям подверглись и старообрядцы.
На фронт Минея Зиновьевича призвали 14 января 1942 года. Рядовой. Пехотинец. Повоевал всего два месяца. В марте 1942 года он попал в плен и был расстрелян. Информацию о нем Константин по крупинкам собирал. Жаль, не удалось фотографию прадеда найти. Говорят, тогда староверы фотографирование не приветствовали.

* * *
Когда в августе прошлого года враг вторгся в Курскую область, Константин Ампилогов просил разрешения вернуться в войска. По состоянию здоровья ему отказали. Стал с товарищами заниматься сбором гуманитарной помощи бойцам. Говорит, что одной ногой он все равно там.

Светлана МАЛЯВСКАЯ
Фото из личного архива К. Ампилогова