Газета
Прямая линия
В свободное время - опера и балет
- В главную команду Калуги «Спутник» я попал в 1963-м студентом машиностроительного техникума. Нас в том году из юношей взяли двоих - меня и моего закадычного друга защитника Александра Егорова. Мастера относились к нам как к равным. Никакой дедовщины в команде не было, несмотря на разницу в возрасте: мне 17, Геннадию Карасёву - 24, Анатолию Концевову – 29. Но и фамильярничать не позволяли. К капитану Концевову всегда обращался по имени-отчеству – Анатолий Иванович. Старший тренер Владимир Георгиевич Добриков был для всех непререкаемым авторитетом. Умный, тактичный, эрудированный. На выездные игры мы приезжали, как правило, за сутки-двое. Днём - тренировка, вечером – культурная программа: драма, оперетта, балет, концерт или музей. Так что Калининград, Каунас, Клайпеду, Петрозаводск, Санкт-Петербург я знаю не только по стадионам.Мальчишки ходили за нами гурьбой
- Два последних курса в техникуме мы, студенты, совмещали с производством. Утром я токорил на КТЗ, днём – тренировка, вечером – занятия в техникуме. На выезды отпускали по официальной бумаге. Второй тренер Юрий Ладь выдал мне пачку уже готовых заявлений с подписями и печатями, а я только числа проставлял и отдавал начальству. Но однажды завод получил серьёзный заказ, сроки поджимали. Мастер цеха встал в позу: «Не отпущу, пока норму свою не выполнишь, и точка!» Всю ночь я точил втулки и едва успел к автобусу. Как тогда сыграли в Курске, не помню. Когда вернулся, узнал, что вся бригада пришла к мастеру с заявлением: «Если ещё раз так с Василенко поступишь, мы устроим забастовку!» Больше у меня ни разу никаких проблем с выездами не было. Футболом тогда болело, наверное, всё мужское население. У заводчан я был в авторитете, несмотря на юный возраст. На улицах узнавали. Мальчишки бились за право нести сумку с формой.Зарплата плюс премиальные
- Зарплаты у молодых, а мы тогда играли в классе «Б», были скромные. Нас с Егоровым оформили на одну ставку - 140 рублей, и мы её делили с ним пополам. Мастерам платили гораздо больше, по 250 – 300 рублей. Ещё, конечно, премиальные давали за голы и выигрыши. Был такой случай в 1965-м, когда команду уже переименовали в «Локомотив». Как-то после трёх побед подряд, прямо перед домашней игрой в раздевалку зашёл очень большой железнодорожный начальник и раздал нам всем по увесистому конверту с приятно шуршащими купюрами. По окладу каждому! Однако премия как-то пошла не на пользу. Ту игру мы продули 0:2. После этого подобными приятными сюрпризами руководство нас больше не баловало.На каждом матче - аншлаг
- Мы тогда часто играли товарищеские матчи с московскими клубами из высшей лиги. Все матчи, и календарные, и товарищеские, проходили при переполненных трибунах.Помню, 3 июля 1965-го встречались со столичными одноклубниками. Добриков выпустил меня во втором тайме, когда мы уже вели 1:0 - забили с одиннадцатиметрового. Москвичи завелись, начали давить изо всех сил. Трибуны ревут, гонят нас вперёд! Одно дело играть с равными по уровню и совсем другое - выходить на поле против заслуженных мастеров, членов сборной СССР! Один Валентин Бубукин чего стоит! Болельщики нас любили, но и ошибок не прощали. Любой промах сопровождался красноречивыми эпитетами! Я тогда забил столичному «Локомотиву» красиво, после хорошей подачи с углового Бори Клещёва!
Эдуард Стрельцов только руками развёл
- Потом сыграли вничью с ЦСКА. Армейцы приезжали в полном составе, с Альбертом Шестерневым - капитаном сборной СССР. Против меня играл знаменитый Багрич, настоящий костолом. Вроде товарищеская игра, а он завёлся – один раз мне по ногам, второй. Ну, думаю, инвалидом оставит. Тут Концевов к нему подлетает: «Ещё раз парня тронешь – из Калуги не уедешь!» Подействовало. После финального свистка болельщики ринулись на поле. Я думал — нас раздавят! Каждый пытался с нами обняться, пожать руку, похлопать по плечу.В августе в такой же красивой товарищеской игре уступили столичному «Торпедо» с минимальным счетом - 1:2. Помню, как я отобрал мяч у самого Эдуарда Стрельцова. Он остановился в центре и так по-царски ногу на мяч поставил. Хотел перед публикой покрасоваться и над нами поиздеваться. А я сзади подлетаю, мяч выбиваю - и вперёд. Вижу боковым зрением: он как стоял, так и стоит, только руками развёл в недоумении под взрыв хохота трибун. После матча подошёл ко мне, похлопал по плечу и так с улыбкой: «Ну ты нахал! Никакого уважения к авторитетам. Молодец, парень!»
Мог бы пылить и пылить
- В 1965-м я поступил в МВТУ на факультет турбиностроения. Думал, сумею совмещать футбол с учёбой. Однако вскоре почувствовал, что так, как с техникумом, уже не пройдёт. Попытки прикрыться статусом футболиста, наоборот, вызывали повышенный нездоровый интерес к моей особе со стороны преподавателей и профессоров. На первой же сессии понял, что надо выбирать: или - или. Так закончилась моя футбольная карьера. Как-то, на втором курсе уже, иду по улице Кирова с тубусом. Навстречу - мастер спорта Иван Сорокин, одет с иголочки, стильный. Одно слово - москвич. Обрадовался, пригласил в ресторан: «Угощаю, студент Василенко! Вот не пойму я: зачем тебе это высшее образование? Пылил бы себе и пылил! У тебя же талант! В «Шинник» ярославский приглашали. Зарплата. Квартира. Известность! Что ещё надо?» Ничего вразумительного я ему тогда не ответил. Ещё не знал, что руководителем диплома у меня будет сам Пряхин, а работа инженера-конструктора на «турбинке» так увлечёт, что не замечу, как пролетят 40 с лишним лет. Но это уже другая история.Фото из личного архива Валерия ВАСИЛЕНКО.
